– «Скорая» слушает. Что у вас случилось?
Назовите фамилию, имя больного, его возраст, точный адрес, кто вызывает.
Это – минимум вопросов, на которые вы должны обязательно ответить при вызове «Скорой помощи». Никаких «Приезжайте – сами увидите» не допускается, ведь в этом случае фельдшеры имеют полное право к вам не приезжать. Поймите, такие требования отнюдь не праздный интерес, а вполне оправданная необходимость. Фельдшер должен знать, что и где произошло, чтобы приехать точно на место уже подготовленным, с продуманным алгоритмом оказания помощи.
…Я пришла немного не вовремя – все три бригады были на выезде. Первая спасала 70-летнего мужчину с болью в сердце, вторая помогала усмирить хронический гастрит женщине 60 лет, а третья разбиралась с неопознанным трупом в садоводстве «Вуокса». В среднем в день бывает около 30-40 вызовов. Пока ждем их возвращения, разговариваю с диспетчером.
– Каковы границы вашего района обслуживания?
– От Новой Деревни до Черемухино и от Лосева до Бурнева. Для трех машин это задача непростая, каждая поездка отнимает очень много времени. Если дело днем происходит, то стараемся в ближайшую амбулаторию передать – все же быстрее. Участились вызовы в район, на дачи – попробуйте быстро найти по координате, скажем, «белый дом в конце улицы»: хорошо, если на дороге встретят. Или стало человеку плохо, соседи (люди часто незнакомые) звонят, о больном ничего конкретного сказать не могут. И собрать в больницу его быстро невозможно – нужны документы, одежда.
Подтверждение тому – карты вызовов, там фиксируется время: прием вызова, выезд бригады, время оказания помощи, возвращение на станцию. Просматриваю несколько последних дней. Вызов в Ромашки занял два часа, в Соловьевку – два с половиной, в одно из садоводств – полтора.
– Большая проблема – ложные или необоснованные вызовы, – продолжает моя собеседница. – Первые-то, конечно, целиком на совести у «шутников». Из вторых, к примеру, такой: лежит на улице пьяный, кто-то пожалел – вызвал нас, он же в это время оклемался и сам ушел. Недавно в Бригадном искали-искали человека… Не нашли, час потеряли. А на срочный вызов отправить было некого. Помимо того машины используются при транспортировке больных, ездят за врачами и лаборантами, если их присутствие в больнице срочно понадобится.
– Каковы сейчас самые распространенные причины вызовов?
– Из-за жаркой погоды ухудшается самочувствие «сердечников» – подозрение на инфаркты, инсульты. Пожилые люди часто просят помощи. Немало дорожно-транспортных происшествий и бытовых травм. Получается, что фельдшер «скорой» – это и хирург, и кардиолог, и педиатр… И нарколог: как обычно, «откачиваем» алкоголиков – с похмелья или буйных, это наша головная боль. Бывает, вызовут на температуру, а там – алкогольный психоз, без наряда милиции не справиться, да и страшно. Везти их некуда – в милицию не забирают и вытрезвителя нет уже какой год. Оставляем в коридоре приемного покоя, а ведь там люди ждут приема, да и детское отделение рядом.
Продолжают поступать вызовы, бригады приезжают и снова отправляются в путь. С одной из них еду и я.
… Женщина больна сахарным диабетом, некоторое время находилась в инсулиновой коме. «Скорую» вызвала дочь. К моменту приезда фельдшера больная уже почувствовала улучшение, самостоятельно принимает пищу. В комнате небольшой беспорядок, объясняет:
– Сама все разбросала, когда начался приступ. С утра почувствовала себя нехорошо, обычные препараты не принимала. Думала, пройдет.
Фельдшер спрашивает о графике приема инсулина, уровне сахара, измеряет давление – оно пониженное. Делает инъекцию, дает рекомендации. Более наше присутствие здесь не требуется, и мы едем обратно.
На станции просматриваю журнал вызовов. С 8 утра уже принято одиннадцать звонков, за каждым – крик о помощи. Среди них, кроме названных, жалобы на боли в животе, головные боли, проблемы сердцем, один случай ДТП (женщина не справилась с управлением – обошлось без жертв, спасли подушки безопасности), с проходной ПМДК попросили доставить домой потерявшуюся старушку…
В это время приехала бригада «с трупа». Фельдшер в возмущении:
– Мы не нужны там были абсолютно! То, что это именно труп, было ясно без нас. Кроме того, нам не положено производить осмотр без милиции, топтаться там, это же возможное место преступления. И забирать будут они, если вообще приедут – никогда не дождаться! Вечно свои вызовы на нас перекидывают: что на драку, что на алкоголиков – все время мы первыми приезжаем.
Следующая поездка – в Починок, участковый фельдшер попросила снять кардиограмму женщине 65 лет и решить вопрос о необходимости госпитализации. С помощью местных жителей находим нужный дом.
– Ранее был инсульт. Болеем вторую неделю, – поясняет участковый и описывает проводимое лечение. – Отнимались ноги, рот был перекошен, сейчас уже стало немного лучше. Со дня на день ждем родственницу, которая возьмет на себя уход.
Пока фельдшер «скорой» занимается своей работой, его коллега из поселка продолжает делиться переживаниями за своих подопечных:
– В последнее время много вызовов, за месяц на моем участке два обширных инфаркта. Они ведь все на грядках, на солнцепеке и в духоте, заботы свои оставить не могут, – вот вам и скачки давления.
Кардиограмма не выявляет резких сбоев в работе сердца, более подробно ее расшифруют в больнице. Решено продолжать лечение дома.
– Жива-то буду? – с надеждой спрашивает больная.
– Конечно, если себя побережете. Соблюдайте режим, побольше отдыхайте – никаких грядок, стирок.
Поездка на УАЗике «скорой помощи» меня «впечатлила» – на поворотах и ухабах я не знала, за что схватиться, машина периодически «кашляла» и грозила заглохнуть. На обратном пути беседую с фельдшером:
– Как же больных здесь возите?
– Конечно, транспортировать стараемся аккуратнее. Сейчас в гараже все же больше новых машин – «ГАЗелей». Они и оборудованы лучше: места для пациентов понадежнее, кислород, крепежи для капельниц. Есть только один минус – у УАЗов проходимость больше, при качестве районных дорог это важно. Надеемся, что национальный проект «Здравоохранение» поможет с машинами.
Кому чаще всего требуется помощь? Снова листаю журнал. Кроме упомянутых алкоголиков и больных с абстинентным синдромом (в быту – похмелье), бросаются в глаза две крайности. Чаще всего подвергаются опасности пожилые люди и дети – они и в социальном плане самые незащищенные.
За короткий период несколько «детских» вызовов. Одна бригада едет в Ромашки – у восьмилетнего мальчика сотрясение головного мозга, нужно доставить в больницу. Другая на дом к ребенку с высокой температурой. А третья вместе со мной – на несчастный случай в детском саду: девочка 4-х лет поранилась о каменные ступеньки крыльца.
…Ребенок на удивление спокоен, внешне повреждений не видно, больше переживает воспитатель. Оказалось, при неудачном падении сильно содрана верхняя десна – без стоматолога не обойтись, поэтому доставляем ее приемный покой. Малышка послушно держит вату, не пугается врача, а на пороге больницы серьезно нас убеждает, что она «уже большая девочка».
Под занавес моей «смены» на станции «Скорой помощи» – еще одно ДТП. Подъезжаем к названному месту. На обочине дороги мирно стоит грузовик, в его кузове какие-то ветки. Среди придорожных деревьев обнаруживается покосившийся фонарный столб, он вклинился между кабиной и правым колесом. Пострадавший лежит на полу кабины, между панелью и сиденьем, я вижу только ноги. Сделать уже, видимо, ничего нельзя. Медик осматривает его, предварительное заключение по объективным признакам – смерть наступила внезапно, в момент управления автомобилем, столкновение произошло после смерти человека. Кто-то рядом сообщает, что мужчине около 56 лет и совсем недавно он потерял жену. Фельдшер констатирует смерть, и, не дожидаясь милиции, мы уезжаем.
Еще не совсем оправившись от увиденного (все-таки не каждый день мне приходится так близко встречаться с непоправимым), я собираюсь домой. А сотрудники «скорой» уже наготове: снова звонит телефон, и это значит – кто-то очень нуждается в их помощи…
Наталья ГОДЯЕВА
08 июля 2006