Слева направо – матушка Николая с участницами проекта Александрой и Яной.
После бесед с героинями проекта “НаркоНет” Яной и Александрой корреспондент районки встретилась с матушкой Николаей – бессменной руководительницей Свято-Никольской женской общины на протяжении вот уже 17 лет. “Красная звезда” уже рассказывала, что община – женский реабилитационный центр “Торфяное” – входит в сеть загородных реабилитационных центров “Обитель исцеления”. Зависимые от употребления девушки, нуждающиеся в помощи и готовые спасти себя сами, проходят здесь реабилитацию. В ходе неё они возрастают духовно и воцерковляются, проходят психолого-педагогическую программу и несут трудовые послушания. В центре есть огород и ферма, где содержатся коровы и куры, пекарня, свечная мастерская. Большое внимание в центре уделяется и культурно-досуговой составляющей.
– Что, на Ваш взгляд, самое главное для тех девушек, кто понял, что в жизни что-то не то, что-то нужно менять, и обратился в обитель? – задаю вопрос матушке Николае.
– Самое главное – это решимость, чтобы оставить этот грех. Если она есть, то мы помогаем им познать Христа, оставить грех через Христа. Если нет у человека веры во что-то, то все ценности уничтожаются. Если человек ничего не боится, никому не верит и у него все порушено, то у него ничего не клеится. А со Христом возможно все: люди и исправляются, и семьи воздают.
К сожалению, не все осознают, что существует путь спасения через Христа. Многие считают, что веселье и радость невозможны без алкоголя, однако это не так. Существуют трезвые свадьбы, и у нас они проходят, где люди встречаются и создают незабываемые моменты без употребления спиртных напитков. Праздники можно проводить достойно и счастливо, не прибегая к алкоголю.
Тот, кто обратился к Христу и держится веры, замечает, что всё вокруг начинает меняться. Жизнь приобретает иной смысл, становится насыщенной и полной радости. Истинные ценности начинают преобладать, открывая новые горизонты и возможности.
Сестры видят эту жизнь, видят, как можно жить. Мы с ними общаемся, разговариваем, они задают вопросы. Мы живем все вместе – хозяйство, быт вместе ведем: сад, ферма, огород. Совместное проживание, совместное служение и участие в христианском быте создают атмосферу единства и понимания. И сестры видят, что это совсем другая жизнь. Они могут что-то вынести отсюда и привнести в семью.
Однажды у Серафима Саровского спросили: почему так мало святых? Он ответил: решимости не хватает. Решимость – самое главное.
– Как Вы подбираете послушания для сестер?
– Это чувствуешь, кому что нужно. А так как мы живем в деревне, то здесь все важно. У нас нет такого, что кто-то всегда готовит только обед. Например, на огороде отработали все вместе, я говорю: теперь обед готовим. И снова идем все вместе: одна картошку чистит, другая посуду ставит, третья салатик строгает. Быстренько вместе сделали, и хорошо. И так все мы делаем вместе. Пирожки печем: одна накладывает, вторая тесто месит, третья начинку готовит. Делаем все сообща. Надо идти на ферму навоз убирать – идем и убираем.
Не получится здесь так, что она – скрипачка и хочет на скрипочке играть. У нас община монастырского типа. Не монастырь, но здесь работают по послушаниям. По-другому не получится. И никто ничем не гнушается. Наоборот: за счастье считают, когда нужно за животными поухаживать, корову подоить, например, маленьких телочек покормить.
– С какими сложностями Вы сталкиваетесь в общении с девушками?
– Я не могу сказать, что есть какие-то большие сложности. Единственное, что меня печалит – когда человек не хочет исправляться.
У нас все добровольно. Если, например, завтра мне сестра скажет: “Я хочу домой поехать”, то я отдаю ей документы, звоню родителям и сообщаю, чтобы встречали своего ребенка. Как правило, родители начинают сильно переживать. И это самое печальное, когда понимаешь, что человек не хочет исправления и что он опять принесет в семью горе.
А ведь все они – дети, маленькие хорошенькие девочки, которых жизнь исковеркала. Каждая из них приносит с собой свою историю – рюкзак с переживаниями, страхами и надеждами. И стоит заглянуть в их глаза, как становится ясно: за этой маской безразличия и даже бравады скрываются боли, которые не зажили. Кто-то потерял родителей, кто-то столкнулся с жестокостью сверстников, а кто-то просто оказался не в том месте и не в то время, когда судьба решила сделать очередной злой поворот. И это может случиться с любым.
Но и в таком хаосе и отчаянии есть место для чудес. Вместе мы создаем пространство, где каждая из них может почувствовать себя в безопасности. Мы делимся опытом, учим их верить в себя, принимать свои эмоции. Пусть их прошлое было тяжелым, но будущее еще можно изменить. Эти девочки способны на большее, чем они сами думают.
А вообще справиться можно со всеми. Бывали у нас девочки, которые и в тюрьме по несколько раз сидели. И ничего. Приезжают, живут, идут по пути исцеления.
Все они для меня как дети, как внуки. Ну а как по-другому?
– Когда девушка приходит и говорит: это не моя жизнь, я ухожу, Вы пытаетесь как-то уговорить ее остаться?
– Да, я стараюсь поговорить, батюшка пытается поговорить, замотивировать. Созваниваемся с родителями, они тоже стараются отговорить от такого решения. Но если человек все равно говорит: “Нет, я ухожу”, то мы не удерживаем. Сюда все приходят добровольно. И мы всегда объясняем сестрам: мы никого не держим. Но если ничего не действует – ни разговоры, ни мотивация, ни родительские слезы – то мы ведь не наденем на них наручники. Хочешь уйти – уходи. И если до 12 часов ночи того же дня человек передумает и вернется, то примем его обратно. Допустим, поехал он, добрался до Питера, окунулся в окружающую жизнь и думает: ну я дурак, куда поехал. И возвращается. Мы принимаем. А если нет, не одумался и сразу не вернулся, то все: сюда, в обитель, путь закрыт.
– Может быть, есть у Вас какие-то советы для семей, для родителей, чтобы уберечь детей от таких ситуаций, от этой западни.
– Все идет из семьи. Дети – это губка, которая впитывает все, что происходит в семье. И по своим многолетним наблюдениям могу сказать: что-то подобное происходит либо когда мама одна воспитывает ребенка, либо когда семья полная, но папа совершенно отстранен.
Ребенок должен расти в любви. В семье должно быть доверие. Чтобы девочка у мамы спрашивала совета, а не у подружки.
Если в семье любовь – все будет хорошо. Почему ребенок должен уйти из дома, если дома хорошо? Оттуда, где хорошо, не уходят.
– Но бывают и другие ситуации, когда ребенок, наоборот – избалован сверх меры, ему все дозволено…
– Дозволено все, а любви нет. Эти дети, как правило, растут без любви. От них откупаются деньгами. Например, мама не хочет почитать ребенку книжку и сует ему телефон или включает аудиокнигу. А ведь это совсем не то, не это ребенку нужно. Сестрам, у которых есть дети, я всегда говорю: возьми и почитай ребенку книжку. И не просто “на отвяжись” – бу-бу-бу, слово за слово, а с выражением, даже по ролям читать можно. Иначе это не работает. С детьми надо заниматься. А сейчас все себе жизнь упрощают: дали ребенку телефон или включили мультик, и довольны, что ребенок их не беспокоит. А нужно поговорить, спросить: что у тебя на душе, что у тебя случилось, что в садике было? Надо разговаривать. Но людям лень.
– Моя 10-летняя дочь однажды спросила меня: в чем смысл жизни? Я, признаюсь, не знала, что ей ответить.
– Так ведь у каждого смысл жизни свой. И у человека верующего он совершенно другой. Господь нас зачем призвал в этот мир? Не для того, чтобы есть, пить и быть навозом для следующего поколения, а для блаженной бессмертной жизни. Время пройдет, и мы все умрем. И надо понимать, что ты унесешь с собой в тот мир – добро или зло.
Сейчас в 10-12 лет они уже взрослые люди. А девочки взрослеют быстрее. Они уже смотрят: а как мама поступает? И если мама говорит “не кури”, а сама курит, если мама говорит “не ругайся матом”, а сама ругается, если мама с папой не любят друг друга и при ребенке выясняют отношения, ребенок не будет чувствовать себя комфортно и не будет хотеть идти домой. Дом должен быть домом. Чтобы девочка могла прийти к маме и сказать: “Мам, мне тут мальчик что-то предлагает, как ты думаешь?”. И чтобы девочка знала, что мама выслушает, подскажет, не заругает.
Многие же отмахиваются от своих детей: купили красивые кроссовки – и все, долг родительский выполнили. А не в этом дело, не в кроссовках. Надо разговаривать. Отношения должны быть теплыми. Конечно, где-то надо и построже, но все должно быть в любви.
И здесь у нас все в любви. Наши выпускники знают, что здесь их ждут, они приезжают сами, с детками, и для них здесь дом.
– Бывает ли такое, что Вы кого-то из сестер или уже волонтеров ставите другим в пример?
– Я не хочу быть навязчивым сервисом и говорить: посмотри на нее, она такая хорошая. Это неправильно и этого не требуется. Их и так уже замучили и школа, и родители – все учат и поучают. И это вообще не работает, ведь у них силен дух сопротивления. Ведь по сути это подростки, для них нет авторитетов и постулатов, они застряли в том возрасте и в том развитии, когда начали употреблять. Даже тридцатилетние женщины ведут себя и мыслят, как пятнадцатилетние девчонки. Под воздействием наркотиков мозг не развивается, а отмирает. И что-то говорить, убеждать на словах бесполезно. Особенно в первое время.
Но время проходит, и пример для себя каждый день они видят в окружающих их людях. Они смотрят на меня и видят, кто ко мне приезжает, с кем я общаюсь, какие у меня духовные друзья. Что я говорю и как я делаю, как себя веду. Смотрят на батюшку, слушают и впитывают. Они же как губка.
Девочки-реабилитанты общаются с теми, кто уже выпустился, уехал, начал жизнь в миру. Смотрят, как они живут, что они снова и снова приезжают к нам, с семьями, с мужьями и детьми. Наблюдают, как выпустившиеся девочки ведут себя со мной, с батюшкой, о чем и как мы разговариваем. И, что называется, мотают это все себе на ус.
Они видят, что за блестящими улыбками и положительными рассказами скрываются трудности и вызовы, что каждая успешная история – это результат упорной работы над собой. Эти моменты вдохновляют их, дают надежду, что и они смогут обрести свою дорогу.
Сам принцип нашей реабилитации лежит в той плоскости, что исцелившийся от своего недуга человек должен вернуться в общество и жить полноценной жизнью – трудиться, создавать семью. И, конечно, не оставлять духовного делания, которому он учился у нас.
Анна ТЮРИНА
Фото автора