Бесцеремонно и бездушно обошлись с детьми и педагогами

Мы уже писали о том, что на время ремонта в Приозерской коррекционной школе-интернате обучавшихся здесь детей распределили по разным соответствующим учреждениям области: в Павлов, в Мгу, в пос. Новинка, а некоторых оставили для дальнейшего обучения в городе. На первый взгляд все благополучно. Так ли на самом деле?


Некоторое время назад в разговоре один мой знакомый упомянул, что на днях его уволили с работы.

– За что? – не поняла я. Зная его, как человека исполнительного и ответственного, я была сильно удивлена.

– Так ведь я в интернате сторожем работал, – начал объяснять Анатолий Алексеевич. – Смена – сутки. И вот днем стучатся ко мне ребятишки: две девчонки и парень. Говорят, что жили тут, а сейчас приехали из Мги и ищут дежурную по спальному корпусу. Я им говорю, что здесь никого нет. Они ушли. А в половине второго ночи паренек вернулся, опять стучится ко мне. Сам весь синий от холода, мокрый насквозь, курточка у него тонюсенькая, – знакомый пощупал клеенку, лежащую на столе, – не плотнее этого. Говорит, что ему идти некуда, просит пустить на ночь. Я спрашиваю:

– А где девчонки?

– Так они домой пошли.

– А ты почему не пошел?

– У меня родители пьяные, не пустили. У нас там на четыре кровати восемь человек…

Ну, сами понимаете, не мог я его на улице оставить, это же ребенок. Пустил. Уложил спать в умывальнике, куртками рабочих накрыл, чтоб он хоть немного согрелся. Утром парнишка ушел. А через некоторое время приходит начальник охраны и говорит, что я уволен. Спрашиваю:

– За что?

– За то, что ребенка на ночь пустил. Все дети по акту переданы, здесь их быть не должно.

Я спорить не стал: уволили, так уволили…

Через некоторое время в редакции раздался телефонный звонок. Женщина, представившись, сказала, что звонит по поручению коллектива педагогов и воспитателей школы-интерната.

– Мы хотим рассказать и о детях, и о тех условиях, в которые нас поставили, – начала Наталья Сергеевна (имя изменено во избежание вероятного конфликта с руководством). – В первую же неделю, как детей вывезли, они стали сбегать: по пять, по шесть человек. Первые беглецы были из Павлова. Там коррекционная школа-интернат для умственно отсталых детей. И какой-то мальчик 18-19 лет, живущий там, начал угрожать нашим детям. Поэтому они сбежали.

Здесь в интернат их не пускают, родственники и знакомые – тоже, и дети стали ходить по воспитателям. Кто из нас смог – тот приютил.

Через три-четыре дня приехала вторая партия беглецов. Ко мне сразу четверо пришли. Мокрые, грязные, холодные. Я тут же собрала еду, кое-какую одежду. И решила на свой страх и риск идти в интернат. Достучались мы до вахтера. Объяснила ему ситуацию. Уложила детей спать. Созвонилась с соцпедагогом. Она связалась с Павловым и договорилась, чтобы оттуда прислали воспитателя или соцпедагога встретить детей на вокзале. Утром на восьмичасовой электричке я повезла их в Санкт-Петербург, передала их из рук в руки. Но мне удалось вернуть только троих, четвертый сбежал рано утром. И не один он по городу скитался. Есть у нас такие Смирновы. так их видели то в городе, то в электричке, то на трассе.

Такие дети, как наши, к жизни не приспособлены, если их куда-то отвозят, то минимум полгода нужно за ними присматривать, следить, оберегать их. Плавно вводить в коллектив. А с нашими как получилось: выкинули и тут же решили про них забыть.

И самое страшное, что детям-сиротам изначально не говорили, что они вернуться к нам не смогут. Ведь в Приозерске оставляют только коррекционную школу-интернат для детей из семей. Детского дома больше не будет. И директору было важно сохранить количество детей, чтобы никто не убежал, чтобы передать всех точно по количеству. Поэтому она преподавательскому коллективу, воспитателям запретила говорить детям-сиротам, что их забирают навсегда. А они у нас дети сложные, психика нарушена практически у всех. И вот, когда по приезду на место им сказали, что они здесь навсегда, то у них был шок. Пришли в себя, и побежали…

Кроме того, у нас было семнадцать нормальных детей, 12 обучались в городских школах. Их отправили вместе с теми, у кого задержано развитие, в один интернат, в одни классы. Больше того, беглецы рассказывают, что их определили в классы со слепыми. И наши ребятишки «нормы» отказываются ходить на уроки. Им там просто неинтересно. В общем, та мотивация, которой мы здесь их до восьмого класса поднимали, поддерживали – что они учатся в школе нормы, что у них перспективы лучше, что смогут высшее образование получить – больше эта мотивация не работает.

В общем, к детям отнеслись так, как будто это мебель. Никто их не подготовил к переезду ни морально, ни психологически.

– А как организован быт детей и ваша работа в пос. Новинка?

– Что касается пос. Новинка, под пос. Громово, то там обучаются и живут шесть дней в неделю семейные, домашние дети, нуждающиеся в коррекционном обучении, – переведя дух, продолжила Наталья Сергеевна. – На воскресенье их отпускают по домам. Вот они-то как раз и вернутся к нам, когда закончится ремонт.

И теперь хочу рассказать, в какую ситуацию поставили нас – воспитателей и педагогов. В самом начале, когда встал вопрос о сокращении штата, директор всем нам сказала: либо вы едете работать в пос. Новинка, будете добираться туда своим ходом и никто не будет вам возмещать ваши затраты на дорогу, либо пишите заявление по собственному желанию. Мы были в шоке. Людей настолько испугал этот ультиматум, что они даже не решались отказ написать. Кое-кто, в том числе и я, согласились ездить на работу в пос. Новинка: мы решили, что раз директор говорит, значит, действительно нет возможности организовать доставку до этого посёлка. Оказалось, что пос. Новинка – это примерно 12 км от пос. Громово. И, приезжая на ст. Громово в половину седьмого утра, мы остаемся один на один с темной лесной дорогой. Ни транспорта, ни людей. Добираться до пос. Новинка нужно пешком в дождь и слякоть.

Мало того, что мы добирались до школы своим ходом, мокрые и продрогшие до костей ( половина воспитателей уже заболели), так даже детей, приезжающих утром в понедельник в школу, никто со станции не забирал. А преподавателям, которые за собственные деньги довозили их до школы в общественном транспорте, никто расходы не возмещал.

Преподаватели – народ не богатый. Наш представитель пошел к заместителю главы МО Приозерский муниципальный район Тамаре Васильевне Киселевой. Рассказал ей ситуацию и попросил, чтобы нам хоть спонсора какого нашли. Удивившись такому положению дел, она ответила, что была не в курсе этой ситуации.

А через пару дней приехал заместитель председателя комитета общего и профессионального образования Ленинградской области Валентин Михайлович Солдатов с экономистом. Мы и перед ним подняли эти вопросы: почему на новых местах не созданы условия для детей и для нас? От него мы также услышали, что он не знал сложившейся ситуации. Он ответил, что из тех детских домов, откуда сбегали наши ребятишки, ему никто об этом не докладывал, и обещал провести расследование. А что касается доставки, обещал изыскать резервы и решить вопрос.

Сейчас автобус уже возит детей по понедельникам до школы. Это огромный плюс. Обещают и доставку воспитателей и педагогов тоже продумать.

Выслушав Наталью Сергеевну, к директору Приозерской детской школы-интерната Зинаиде Владимировне Кайко я обратилась за комментарием острых моментов:

– Зинаида Владимировна, почему детям не говорили заранее, что их передают в другие интернаты насовсем?

– Глупости это. Детям мы все говорили, им было известно, что их передают. Они видели распоряжение, воспитатели им говорили, и на классных собраниях говорили. А когда мы их отвозили, то вместе с нами ездили социальный педагог, врач-психолог, и там мы сказали детям, что они здесь – на время ремонта школы. Но возможно, что и насовсем.

Другое дело, что дети не сразу адаптируются на новом месте. И то, что им не говорили, что это насовсем, – это не причина их побегов. Они хотят обратно, и некоторых директора по их заявлениям отпускали съездить сюда. Но некоторые и самовольно приезжали. Прибегали двое мальчишек – Соляных и Афонин. Афонин пошел к своей тетке, а Соляных ночевал у меня. Я спросила, почему они прибежали. Он ответил, что их там отлупят. Позвонила директору, он сказал, что все будет улажено.

– Что вы предпринимаете, когда ребята прибегают в Приозерск?

– Сейчас я не вижу в городе наших детей. Но они, конечно, приезжали. Мне позвонила воспитатель и сказала, что дети пришли. Я ей ответила, что интернат сдан под охрану, там нет ничего, еды тоже нет. Затем я позвонила сторожу, он ответил, что да, дети здесь. Мы с мужем приехали, там было двое мальчишек. Забрала их к себе, накормила. На следующий день воспитатель повезла их в Санкт-Петербург, там передали их соцпедагогу интерната. Еще был случай, прибегал Антон Светлов. Так ему я сама давала деньги, чтобы он доехал до Санкт-Петербурга, и звонила соцпедагогу, чтобы тот его встретил на вокзале. Но, повторюсь, сейчас наших детей я в городе не вижу.

– Почему не была сразу организована доставка детей, педагогов и воспитателей в пос. Новинка?

– Не было возможности, да и автобус был сломан. Но этот вопрос мы решаем. Сейчас в контакте с администрацией, с вышестоящими органами изыскиваем такие возможности. Автобус уже возит детей по понедельникам до школы.

– Почему интернат лишают статуса детского дома?

– В декабре с нас снимают этот статус, потому что сирот у нас сейчас нет. И вернуться после ремонта в нашу школу смогут только те дети, которые нуждаются в коррекционном обучении. Вообще же, сейчас мы год будем на ремонте, и что изменится за это время, я сказать не могу.

Анна ТЮРИНА

Фото Д. ПОЛЯКОВА

img02 ноября 2006

Рассказать друзьям: